Иногда во время терапии происходит нечто очень показательное.

Клиент внимательно слушает, кивает, соглашается, пока разговор идёт о вещах разумных и логичных — о работе, планах, аргументах.
Но стоит терапевту заговорить о чувствах, прикоснуться к живому опыту — клиент теряет нить. Начинает спорить, защищаться, говорить: 
«Я не понимаю, о чём вы...»
И кажется, будто терапевт внезапно заговорил на китайском.
Это не интеллектуальное непонимание. Это — аффективное расхождение, момент, когда психика не выдерживает приближения к чувствам.
Филиппсон описывает это как типичный признак патологии поля контакта: человек может мыслить, но не может чувствовать в присутствии другого.

Ребёнок, которого не слышали

Когда-то, в ранних отношениях с родителями, такой человек уже делал попытку быть ближе.
Он приносил свою радость, страх, интерес — а в ответ встречал холод, раздражение, контроль или насмешку.
Близость тогда становилась не источником тепла, а зоной риска.
С этого момента эмоциональная система ребёнка учится выживать:

• чувствовать становится опасно,
• выражать — стыдно,
• а понимать — безопасно.

Так формируется когнитивная защита вместо эмоционального контакта.
Во взрослом возрасте человек умеет рассуждать о чувствах, но не проживать их.
Любовь и нежность вызывают тревогу, а не радость.
И чем ближе кто-то подходит — тем сильнее хочется спрятаться за слова, иронию, интеллект.

“Я понимаю, но не чувствую”

Когда терапевт говорит о смыслах, клиент соглашается.
Но стоит прозвучать чему-то личному — например,
«Похоже, вам было очень одиноко, когда никто не замечал, как вы старались» — и в этот момент в теле клиента возникает тревога, сжатие, раздражение.
Он не может это переварить, потому что внутри поднимается древняя боль unmet need — неудовлетворённой потребности в доброте и принятии.
Система психики воспринимает эмпатию как угрозу.
Терапевт становится не безопасным свидетелем, а тем, кто “слишком близко”.
Это и есть тот момент, когда терапевт, оставаясь на уровне чувств, помогает клиенту медленно привыкать к живому присутствию другого человека — без давления, без вторжения.
Близость здесь не навязывается, а выращивается.

Как это отражается в жизни

В повседневности такие люди часто выглядят сильными и рациональными.
Они умеют заботиться, принимать решения, но не умеют просить о помощи.
В отношениях им бывает трудно переносить эмоциональные волны другого человека.
Когда партнёр начинает говорить о чувствах, они чувствуют, будто с ними “что-то делают”.
Эта неспособность быть в эмоциональном контакте приводит к внутренней изоляции.
Снаружи всё выглядит благополучно, а внутри — пустота, отстранённость, хроническое напряжение.

Что делает терапия

Гештальт-подход не лечит когнитивно — он повторно создаёт опыт эмоциональной встречи.
Терапевт не торопит клиента “чувствовать”. Он просто остаётся рядом — на том уровне контакта, который сейчас возможен.
Постепенно клиент начинает замечать, что присутствие другого может быть не опасным, а поддерживающим.
Тело оттаивает.
Появляются новые слова, которых раньше не было: “меня трогает”, “я злюсь”, “мне важно”.
И когда впервые происходит этот маленький сдвиг — из “я не понимаю” в “я чувствую” — начинается настоящее выздоровление.

Каныгина Алёна Валентиновна
практикующий психотерапевт, гештальт-терапевт